11 декабря, 2013 
Рута Милые сайты. Кругом — помощь и сочувствие. Гламур и позитив. А если непозитивные новости — кто готов их проглотить?
Даю.
Давеча прочитала следующее….
«Исповедь Палача.
Сидела у меня кошечка. Маленькая такая, кроха, ребенок. Притащили ее с улицы, где она погибала. Взяла. Налаживала с ней контакт пару месяцев. Знаете, как она мне ответила? Родила. Аккурат через два месяца после того, как я ее взяла. И ведь к ветеринару ее водили! Как тот умник не заметил?!
Короче, сижу я, отдыхаю. Вдруг писк. Глянула — матерь Божья. У кошки рядом кровь и младенец. Елки-палки. Куда бежать-то? Откуда взялся? Ведь мои-то все кастраты! Ох, радость-то. Вторая мысль. Счастье! Маленький такой, мокрый. Милое чудо. Это не передать!
….
Сутки прошли Родились еще четверо. Мокрые, мелкие. Родные! Куратор не придумал ничего интересного, как обвинить меня, что я повязала своего кота с его кошкой! Да черт с ним. С куратором. Живут!
Еще сутки прошли. Четыре котенка, что родились позже — начали задыхаться. По очереди. Они лежали с открытыми ротиками и пытались дышать. Судорожно хватали воздух и очень тяжко вздыхали. Кряхтели, кричали. Они так страшно кричали.
…
У куратора денег нет на наркоз. Наркоз нужен для того, чтобы усыпить этих малюток, чтобы они НЕ МУЧАЛИСЬ.
Почему они вдруг стали умирать — я не знаю. Так бывает.
Но куратор экономит. Он даже не верит, что кошка была беременна (врач же не обнаружил) и родила. Какой наркоз?
Котята лежат и судорожно вдыхают воздух. Агония. Они начали умирать. В мучениях.
Мне их так жаль. Мне страшно. Мне понятно, что я должна делать дальше.
Прошло полчаса. Не умерли, гады.
Собралась, взяла первого, что более всех страдал и пошла. В комнате стоит ведро для мытья луж. Взяла в руку мелкого и … Господи-прости … сунула в воду. И…отпустила.
Прошло полчаса. Тишина. Сунула опять руку — нашла, нащупала. Вытащила — дрыгается, не умер. КАК ТАК?
В итоге, после потоплений все-таки помер.
Пошла смотреть второго и третьего. Плачут, страсть как жалко. Задыхаются. Много времени прошло. Мучается! У меня нет средств. У этих тварей — тем паче. Они ж не верят.
Взяла, пошла. Снова сунула. А они… А они как задрыгаются! Как они лапками замолотили. Боже мой, они так лапками дрыгали. Они понимали все. Они, когда задыхались, то были тупым телом, а как начали топить, все поняли. Как они мололи лапуськами своими. У меня сердце упало. Но я шла до конца. Они так мучались, так задыхались. Не жильцы.
…
40 минут ада. Умерли.
Прошло часа два. Приехал брат.
«Этот — мой». Взял его, поцеловал, погладил и … сунул в прудик.
И так много раз. Не тонет! Мозг умер, а не тонет.
Полчаса топил. В итоге, кончено.
Потом мы напились.
Владельцам не сказали ни слова. Они нищие и, более того, не пожелали бы искать средства на усыпление больных. А у нас — денег просто нет, самим бы прокормиться.
Мы им не скажем. Но, сердце болит, ночами не спим, надо выговориться.
Какого хрена нужна эта деятельность?
Чужими руками каштаны из огня таскать.
Грех это. Грех на нас.
Пусть. Я не жалею. Мне сказали тут: «А нельзя было оставить их подыхать, самих?»
Нет, нельзя. Я не жалею.
Не желаю никому быть зоозащитником. Я ненавижу их, защитников этих.»
См также «Не топите котят, оставайтесь людьми»
Рубрика: